Один шаг между жизнью и смертью - Страница 23

Он поставил бокал на гладкую поверхность столика и решительно направился к камину.

– Решено! – объявил он с преувеличенно бодрой интонацией. – Разводим огонь и начинаем поголовно ему поклоняться.., в приказном порядке. Не пропадать же добру! Эй ты, шибко засекреченный банкир, показывай, где тут у тебя что!

– Ну вот, – женским голосом, отдаленно похожим на голос Лены, сказал Арцыбашев, – наконец-то в этом доме появился настоящий мужчина. Ах, господа, я обож-жаю военных! Лена рассмеялась.

Юрий снял пиджак, чтобы тот ненароком не лопнул по швам, и панибратски набросил его на плечи стоявшего рядом с камином рыцаря. Горделивая поза железного болвана и пиджак внакидку производили неизгладимое впечатление.

– И здравствуй, кацо, – с сильным кавказским акцентом сказал рыцарю Арцыбашев. – Кого рэзыть будим?

– Бах! – неопределенно воскликнул в ответ Юрий, начиняя закопченную пасть камина сухими березовыми поленьями.

Когда под дровами расцвел трепещущий оранжевый огонек, неугомонный Цыба метнулся к дверям и щелкнул клавишей выключателя. Сразу стало темно. В темноте заплясали слабые оранжевые блики и сильно запахло дымом. Через минуту огонь почти погас, и дышать стало труднее.

– Откуда столько дыма? – сдавленным голосом спросила Елена.

– Да, – озадаченно подхватил Юрий, изо всех сил борясь с приступом кашля, – откуда столько дыма? Или это тоже круто?

– Вьюшку надо открывать, печник, – насмешливо сказал Цыба, подходя к камину. Над головой у Юрия что-то лязгнуло, скрежетнуло, в трубе загудело. Огонь встрепенулся и начал с сухим потрескиванием лизать березовую кору. Сразу стало легче дышать, и в неверных отблесках разгорающегося пламени Юрий увидел, как дым косматыми струями уходит в трубу.

– Н-да, – сказал он, глядя в огонь, – промашка вышла.

– Промашка, – сварливым старушечьим голосом передразнил его Цыба. – А тоже ведь небось любишь про “новых русских” анекдоты травить?

– Каюсь, – смиренно произнес Юрий, – грешен.

– То-то же, – удовлетворенно сказал Арцыбашев.

Он сделал шаг назад. Раздался самоварный лязг, послышалось сдавленное ругательство, что-то коротко прошуршало в воздухе, с деревянным стуком ударилось о какое-то твердое препятствие, упало на пол и откатилось в сторону, погромыхивая по паркету.

– Вах, кацо, – простонал Цыба, одной рукой держась за ушибленную макушку, а другой поднимая с пола длинное рыцарское копье, – как же ты мне надоел!

Лена фыркнула, Юрий расхохотался. Ему снова стало легко, словно не было этих восемнадцати лет, в течение которых они не собирались втроем. Цыба был как Цыба, и Алена, если разобраться, не так уж сильно изменилась. А то, что они теперь муж и жена… Что ж, все течет, все изменяется, и даже такие косные консерваторы, как некто Филатов Ю. А., по кличке Филарет, в погоне за легкой наживой не всегда включают счетчик своего таксомотора…

Арцыбашев, смеясь, пристраивал на место самопадающее копье. Юрий встал с корточек и помог ему, привязав копье к пластинчатой стальной рукавице своим носовым платком.

– Вот, – сказал он, затянув узел. – Сойдет за шарф, подаренный дамой сердца.

– Больше похоже на то, что он дал кому-то по зубам и замотал платком ссадины на костяшках, – заметил Арцыбашев, критически разглядывая рыцаря.

– Потом возьмешь тонкую проволочку и привяжешь как следует, – сказал Юрий. – Будет совсем незаметно.

– Гений, – с восхищением выдохнул Цыба. – Странно, как это я сам не додумался? Сила привычки, черт бы ее побрал! Если за вещь заплачено, она должна работать как следует, а если не работает, надо искать специалиста. А тут всех дел на полминуты!

Арцыбашев протянул ему дымящуюся кочергу. Юрий немного подался вперед, прижал к сизому раскаленному металлу кончик сигареты, глубоко затянулся и по-турецки уселся прямо на пол. Ему было хорошо.

Он обернулся назад, туда, где в глубоком кресле сидела Лена, и увидел, как блестят, отражая пламя, ее глаза. Когда их взгляды встретились, она легонько вздрогнула, словно захваченная врасплох за каким-то запретным занятием.

– Что? – спросил он тихо. – Что ты так смотришь? Арцыбашев, возившийся в сторонке с бутылкой и штопором, прервал свое занятие и поднял голову, переводя взгляд с Лены на Юрия и обратно.

– Как я смотрю? – переспросила Лена, и в темноте возле ее губ разгорелся тлеющий огонек сигареты.

– Так… – непонятно сказал Юрий. Забытая им сигарета медленно тлела в пальцах, казавшийся оранжевым в отблесках огня дымок тонкой струйкой убегал в каминную трубу.

– Какой ты стал, – медленно проговорила Лена. – Такой.., огромный.

– Чепуха какая, – легкомысленно сказал он и, словно вспомнив вдруг о Цыбе, повернулся к нему всем телом. – Я всегда был крупным. Правда, Женька?

– Правда, – после паузы подтвердил Арцыбашев. – Тебя еще обломом тамбовским дразнили. А когда в мушкетеров на пустыре играли, ты всегда был Портосом.

– А ты – Арамисом, – сказал Юрий. – Ты уже тогда был немножечко.., гм.., иезуитом. Помнишь?

– Я не о том, – вдруг перебила их Лена. – Просто показалось вдруг… В общем, говорите что хотите, но Юрка и вправду стал огромным, как..

– Как Портос, – подсказал Арцыбашев и вдруг легко вскочил. Его опять качнуло, и он ухватился за край каминной полки, чтобы удержать равновесие. – Извольте обнажить вашу шпагу, сударь! – потребовал он, сделав неуклюжий полупоклон, сопровождавшийся витиеватым взмахом руки с зажатой в ней бутылкой.

– Ну, это уж, брат, дудки, – не меняя позы, ответил Юрий. – Какой из меня нынче Портос? С хромой-то ногой…