Один шаг между жизнью и смертью - Страница 99

– За деньги он волновался – яростно выкрикнула Лена. Машина двигалась по довольно оживленной улице, и Лена кричала, глядя прямо перед собой. – За те самые, которые украл! А тебя он просто подставил! Неужели тебе это до сих пор не понятно?

Некоторое время Юрий упорно молчал, сосредоточившись на своей повязке.

– Такие вещи надо доказать, – наконец глухо сказал он, не поднимая головы. – Ты что-то знаешь или это только твои предположения?

– Я знаю Женьку! А ты не знаешь, потому что ты – просто большой теленок в розовых очках… Но если тебе нужны доказательства – давай, поехали к нам домой! Я думаю, доказательства ждут не дождутся. Получишь пулю между лопаток, вот тебе и все доказательства.

Юрий закрыл глаза и откинулся на мягкую спинку сиденья. Под веками жгло, словно туда сыпанули по лопате песка, но спать почему-то не хотелось. Обрывки недодуманных мыслей и отвергнутых подозрений чехардились в мозгу.

Он попытался проиграть ситуацию, исходя из чисто теоретического предположения, что налет организовал Арцыбашев, и сделал очень неприятное открытие: если допустить такое предположение, все остальное выстраивалось само собой в четкой последовательности. Каждая минута последних тяжелых и страшных суток прошла перед его мысленным взором, представая в совершенно новом свете. Дурак, значит, прыгал, бегал, стрелял и ломал шеи, а умный подсчитывал барыши, хихикая в кулак и потирая ладони…

– Черт возьми, Алена, – сказал он, – как ты можешь? Ведь вы же вместе – сколько – лет пятнадцать, наверное?

– Потому и могу, – грубо ответила Лена. – Я его наизусть выучила, вдоль и поперек, от корки до корки. У него души нет. Одни деньги да желеаки…

– Какие железки?

– Ты даже этого не знаешь… Оружие. У него такая коллекция… От каменного топора до пулемета, и все в а-а-атличном состоянии, хоть сейчас в дело. Ружье и два револьвера над камином видал?

– Я думал, это муляжи.

– Муляжи… Вот как засветит он тебе из этого муляжа… Хотя он, конечно, не рискнет делать это сам. Наймет, наверное, кого-нибудь. Стаса своего…

– Стаса не наймет.

– Ах, вот как… Ну, кого-нибудь еще… Ты же, наверное, не всех перестрелял. Ну, так куда поедем, командир?

Вместо ответа Юрий принялся шарить по карманам. Выудив из полуоторванного нагрудного кармана рубашки сигаретную пачку, он заглянул вовнутрь, скомкал пачку в кулаке и бросил ее под ноги.

– Ладно, – сказал он. – Я все равно в это не верю, но…

– Так куда едем? – повторила Лена.

– К тебе домой… Погоди-ка. Останови здесь. Телефон видишь? Подгони поближе к будке, неохота народ пугать.

Лена сделала даже больше, чем он просил, целиком загнав огромную машину на тротуар и почти притерев ее дверцей к будке телефона-автомата. Юрий тяжело выбрался из салона под недоумевающими взглядами прохожих.

– Хулиганка! – возмущенно сказала какая-то солидная дама, заглянув в открытое окно машины со стороны водителя. Лена молча нажала на кнопку стеклоподъемника, и стекло с жужжанием отрезало ее от возмущенной дамы. Дама задохнулась и ударила по крыше машины сумочкой.

– Я с вами полностью согласен, мадам, – сказал ей Юрий, снимая телефонную трубку. Дама развернулась к нему, открывая рот для резкой отповеди, заметно вздрогнула и поспешно покинула место происшествия, несколько раз испуганно обернувшись.

Юрий выудил из заднего кармана джинсов магнитную карточку, вставил ее в прорезь автомата и набрал номер Арцыбашева. Услышав его голос, Цыба, казалось, был счастлив. Юрий сообщил ему, что они с Леной едут домой, и велел накрывать на стол. Он повесил трубку, оборвав на полуслове изъявления благодарности, и тяжело опустился на сиденье “кадиллака”. – Поехали, шеф, – сказал он.

…На самом дне бардачка отыскалась почти полная пачка “Мальборо”, и прежде, чем выйти из машины, Юрий выкурил две сигареты подряд. Это не прибавило ему ни сил, ни спокойствия, но, по крайней мере, исчезло сосущее ощущение под ложечкой. Тяжело поднимаясь по лестнице, Юрий поймал себя на том, что пытается вспомнить, когда он ел в последний раз. Получалось, что давненько, и это было правильно: в бой лучше идти на пустой желудок. Тем не менее есть хотелось зверски, и он удивленно покачал головой: похоже, желудку было наплевать на его переживания, он настойчиво требовал своего.

На четвертом этаже дома напротив Цыбиного Юрий остановился. Здесь лестница кончалась, выше был только запертый на висячий замок чердак. Удобная позиция для снайпера, но вот замок… Конечно, можно было попасть на чердак и из другого подъезда, но тут Юрий заметил справа от себя неплотно прикрытую дверь и свежий скол на косяке, непристойно белевший на фоне коричневой масляной краски. Он медленно запустил руку за спину и вынул из-за пояса джинсов “маузер”. Он не испытывал ни злости, ни азарта – ничего, кроме горького разочарования. Повторенное на разные лады слово “дурак” снова и снова звучало в ушах, чужие губы шевелились, выплевывая это слово ему в лицо.

Он бесшумно открыл дверь и проскользнул в полутемную прихожую. Напротив была дверь в комнату, и перед Юрием предстала недвусмысленная картина: на фоне открытой балконной двери стоял стул, а на стуле спиной к прихожей сидел человек. Солнечные блики играли на его гладко выбритом черепе, колыхалась полупрозрачная занавеска, над головой незнакомца вился, уносясь в открытую дверь, голубоватый сигаретный дымок, а рядом со стулом на полу лежала снайперская винтовка с глушителем. Через открытую балконную дверь Юрий видел окна квартиры Арцыбашева и его необъятный балкон, на котором сейчас никого не было.